Sky is over
Пишет Гость:
Пишет Гость:
01.06.2011 в 20:26
Исполнение 1
Афтор не является никем из общающихся в теме анонов. Афтор почитал по сабжу и так понимает, что объектофилия не является просто фетишизмом. И афтор честно не осилил Майкрофта и зонт, хотя такая возможность в тексте упоминается.
Итак, "Скрипка и её человек" Джон|Шерлок/скрипка , NC-17, не слэш.
Зарезервируйте афтору место в палате №6, плиzzz
начало
Джон, конечно, с самого начала не сомневался, что братья Холмс должны отличаться от прочих людей по многим параметрам, от обычных людей. Нормальных людей?
Быть может.
Джон Уотсон давно не считал себя таким уж нормальным человеком, но обычным - пожалуй. В Шерлоке же было что-то, что отдаляло его от представителей хомо сапиенс. И дело не в презрительно вздёрнутом носе гения, привыкшего считать свой IQ не особым даром, а стандартным приспособлением, которым он умел виртуозно пользоваться. Виртуозность эта чем-то граничила в своей нервной подвижности и скорости нанизывания логических предпосылок и выводов с игрой на скрипке. Когда глаза прикрыты, почти закатываются - так по-птичьи, пугающе, когда рука совершает какие-то судорожные и настолько торопливые движения, что и без смычка их не повторишь, зато в результате этого рождается музыка. Джон привык видеть в Шерлока всегда удивительное, но рядом. Злиться, досадовать, пытаться пояснить и каждый раз привычно капитулировать, шевелить губами, собираясь с мыслями, тереть пальцами лбом, упираться в пояс второй рукой.
- Шерлок...
Ему не пояснишь ничего, не скажешь, что Андерсон тем больше будет досаждать ему, чем больше Шерлок будет пытаться сообщить ему никому не нужных истин. Нервно набирающая номер телефона Салли, время от времени срывающийся, но уже как-то почти уютно Лестрейд. Последний хотя бы знал, что в итоге Шерлок - выдающийся личность, а потому всегда умел махнуть рукой и отойти, прервать ненужный спор, нахмурившись, но всё-таки прервать, сделать этот шаг, пропуская стремительно шагающего Шерлока. Привязанность одного человека к другому. Сочувствие. Волнение. Стыд. Страх или хотя бы нежелание обидеть. Патриотизм.
- Что? - переспрашивал Шерлок, пожимая плечами, пытался выяснить, какая есть практическая выгода от перечисленных Джоном доводов для его дела, потом отмахивался и задумчиво замирал, складывая пальцы под подбородком, либо шевелил ими, так, словно перебирал невидимые струны.
Это было его классическое задумчивое состояние - ожидая такси, сидя в кресле с ногами, находясь в кабинете терпеливо ждущего прозрения Лестрейда. Он перебирал струны, и лицо его становилось задумчивым и отстранённым. Джон же представлял себе, как Шерлок брал скрипку.
Скрипка лежала в гостиной в своём футляре, всегда на одном и том же месте. Джон уже смог бы с первого взгляда, а точней с первого прикосновения определить, что она была не безразлична хозяину, потому что только на подушечках пальцев, если провести по футляру, не оставалось даже тонкого слоя пыли. Все остальные вещи были обычно ею покрыты. Простая дедукция. А вот "привязанность" Джон употреблял просто так, мало ли музыкантов привязаны к своим инструментам. Нельзя трогать без спроса, нельзя просить "можно попробовать?" Можно лишь молча слушать. Шерлок не так уж часто играл. Обычно, погружённый в задумчивость, он сидел в кресле, поставив скрипку корпусом на колени, иногда прижимая к животу, придерживая за гриф и, едва касаясь, перебирал струны. Поддевал длинным указательным пальцем струны по очереди - соль малой октавы, ре, ля первой октавы, ми второй октавы, - и улыбался, отпуская. Каким-то своим мыслям.
- Сыграй что-нибудь? - попросил как-то вечером Джон, развернувшись к Шерлоку, экран ноутбука светился белым листом ворда в полутьме гостиной.
Указательный палец, поддевший струну, провёл по ней снизу вверх, Шерлок мрачно взглянул на Джона, ничего не ответил. Он был занят. Только Джон жестоко ошибался, считая, что своими мыслями, потому что Шерлок общался.
Одно дело, если трахаешь себя каким-нибудь предметом фаллической формы. Джону приходилось на гражданке, да и на службе извлекать из заднего прохода мрачно краснеющих неудачников всякое. Овощи, шариковые ручки, ручки чего-нибудь, анальные шарики, фонарики, плееры, один раз сотовый телефон даже . Развлечения скучающих современников, Джон уже даже не смеялся. По меньшей мере, не приходило тратить деньги налогоплательщиков на лекарства от гонореи. Фетишизм давно стал просто фишкой для попробовать, частью мастурбации, сексуальных практик в том числе и в парах -гетеросексуальных, гомосексуальных. Почему бы не причинить себе очередных приятных ощущений? Или, скажем, виски, скотч, коктейль, в зеркале в полутьме своё обалдевшее лицо или улыбка Кровавой Мэри - говорю же, выпивка, вечерний просмотр сериала, после похода в бар, в боулинг, в кино, уличная потасовка, иногда одиночество. Причинить удовольствие бывает интересней, чем доставить.
Джону было плевать. Он уже забыл, что в детстве у него были родители трудоголики, церковная служба по воскресениям под строгим оком верующего деда, сестра-лесбиянка, а сам он был едва ли не влюблён в старого плюшевого мишку. Мишку выбросили во время очередной весенней уборки - нечего мусор копить. Конечно, в пять лет он ревел дня три.
Переживи и иди дальше - формируй социально-одобряемые привязанности. С переменным успехом.
Шерлок как-то избежал этой необходимости.
Джон случайно это узнал, конечно же случайно, вообще бессонница - штука раздражающая и приводящая к тому, что слышишь лишнее из комнаты родителей или сестры, у которой осталась ночевать подруга, когда просто идёшь попить водички. Ночью дом отличается от того, что есть днём. Ночью иногда оживают игрушки, домашняя техника, вещи, Джон знал это, когда был маленький, а потом забыл. Просто проснулся и пошёл формировать социально-одобряемые привязанности в одушевлённом мире. С переменным успехом.
В комнате Шерлока горел свет. Когда же Холмс спит? Джон, проходя по коридору мимо его комнаты, невольно задержал шаг, прислушиваясь. Из щели лился свет.
Чем можно заниматься в такое время? Размышлять? Общаться? Заниматься... Джон отшатнулся, но потом опять придвинулся, подглядывая. Подглядывать нехорошо, сестра когда-то приложила ему за это, у сестры уже тогда были тяжёлая рука и мужское имя.
Шерлок был обнажён, полностью обнажён. Для того, чтобы онанировать, редко раздеваешься догола. Если, конечно, не в дУше. А ещё запираешься. Не запираться простительно только когда вваливаешься в квартиру, в комнату с любовницей, которую так нестерпимо хочется, настолько надо сейчас, что других мыслей просто не остаётся. Шерлок стоял посреди комнаты, длинный и худой, в руках он держал скрипку. У Джона нестерпимо зачесался нос. Шерлок держал скрипку за гриф на уровне лица и улыбался, потом прижал её к груди, почти безволосой, но волосы были тёмные, потому были хорошо видны. Про женщин иногда говорят "скрипки", но редко кто выдаёт скрипки за женщин. Джон никак не мог понять, что он не спит. Реальность отступила назад. Шерлок не пытался просто засунуть скрипку грифом в задницу, чтобы потом получить помощь квалифицированного специалиста из-за повреждения слизистых и всё такое. Он её целовал. В струны, затем сместился в сторону деревянного корпуса, сместился до красивого изгиба "талии". Джон продолжал яростно тереть нос, взгляд его опустился ниже. Шерлок гладил свой наполовину вставший член. Джон на пару мгновений прикрыл глаза, пытаясь справиться с дыханием, ставшим мало послушным от шока, а когда открыл, то увидел, что Шерлок опустил руку со скрипкой, развернул последнюю боком к себе и теперь потирался о неё членом. Рука, которой он подрачивал себе, блестела, видимо Шерлок использовал смазку, и теперь не просто прижимался к деревянному корпусу, тёрся о её бок, об округлую выемку, которая образовывала скрипичную «талию», проводя вдоль неё членом. Он поднял голову, но, видимо ощущений было мало - лишь касание гладкого от лака дерева, а потому Шерлок, держа одной рукой скрипку за гриф, второй ладонью накрыл свой член, прижимая его к скрипке, и всё-таки издал какой-то нечленораздельный звук, похожий на горестный стон. Он кусал губы, Джон только в этот момент сообразил, что накусал свои так, что они теперь побаливали. Это был какой-то форменный идиотизм, это было как-то... неправильно. И дело не в фетишизме. Шерлок что-то прошептал, страстно и отрывисто, совсем неразборчиво -слова не для чужих ушей - для скрипки. Он медленно возбуждался от своих движений, толкался вперёд, тёрся вдоль округлой выемки, то и дело прижимаясь головкой к верхней части выемки, как бы упирался в неё. Постепенно его движения становились всё быстрей, ритм сбивался. Шерлок шумно дышал, постанывая на выдохе, и выглядел так, будто ноги его уже не держат. Во всяком случае, он вскоре на самом деле медленно опустился на колени, после чего Джон расслышал.
- Вот так, хорошо... милая.
Произнося это, Шерлок что-то нашарил на полу, и Джон понял, что это был смычок. Холмс поднёс гриф скрипки завитком ко рту и, беря его в рот, медленно провёл смычком по струнам, едва касаясь. Звук напоминал стон. Джон нервно ёжился, мысли скакали, горели уши. Стоило бы отойти от двери, мало ли какие фантазии, мало ли как, мало ли что делает человек, чтобы... Но отойти не получалось. Шерлок сидел на полу на коленях, абсолютно голый, и теперь занимался смычком, но скрипку положил не на пол, держал на коленях, прислонив грифом к плечу. Джон сощурился, пытаясь разобрать, что тот делает теперь, и чуть не издал нервный смычок, поняв - он надевал на смычок презерватив.
Джон отшатнулся от двери, увиденного было достаточно. Издали он всё ещё смутно различал, как Шерлок встаёт на колени, заводит руку за спину, прогибаясь в пояснице, чтобы ввести в себя смычок, продолжая вылизывать завиток скрипичного грифа, теперь спускаясь и к колкам. Джон не сомневался, что если бы скрипка не была временно нема на тот момент, она бы продолжала постанывать.
URL комментарияАфтор не является никем из общающихся в теме анонов. Афтор почитал по сабжу и так понимает, что объектофилия не является просто фетишизмом. И афтор честно не осилил Майкрофта и зонт, хотя такая возможность в тексте упоминается.
Итак, "Скрипка и её человек" Джон|Шерлок/скрипка , NC-17, не слэш.
Зарезервируйте афтору место в палате №6, плиzzz
начало
Джон, конечно, с самого начала не сомневался, что братья Холмс должны отличаться от прочих людей по многим параметрам, от обычных людей. Нормальных людей?
Быть может.
Джон Уотсон давно не считал себя таким уж нормальным человеком, но обычным - пожалуй. В Шерлоке же было что-то, что отдаляло его от представителей хомо сапиенс. И дело не в презрительно вздёрнутом носе гения, привыкшего считать свой IQ не особым даром, а стандартным приспособлением, которым он умел виртуозно пользоваться. Виртуозность эта чем-то граничила в своей нервной подвижности и скорости нанизывания логических предпосылок и выводов с игрой на скрипке. Когда глаза прикрыты, почти закатываются - так по-птичьи, пугающе, когда рука совершает какие-то судорожные и настолько торопливые движения, что и без смычка их не повторишь, зато в результате этого рождается музыка. Джон привык видеть в Шерлока всегда удивительное, но рядом. Злиться, досадовать, пытаться пояснить и каждый раз привычно капитулировать, шевелить губами, собираясь с мыслями, тереть пальцами лбом, упираться в пояс второй рукой.
- Шерлок...
Ему не пояснишь ничего, не скажешь, что Андерсон тем больше будет досаждать ему, чем больше Шерлок будет пытаться сообщить ему никому не нужных истин. Нервно набирающая номер телефона Салли, время от времени срывающийся, но уже как-то почти уютно Лестрейд. Последний хотя бы знал, что в итоге Шерлок - выдающийся личность, а потому всегда умел махнуть рукой и отойти, прервать ненужный спор, нахмурившись, но всё-таки прервать, сделать этот шаг, пропуская стремительно шагающего Шерлока. Привязанность одного человека к другому. Сочувствие. Волнение. Стыд. Страх или хотя бы нежелание обидеть. Патриотизм.
- Что? - переспрашивал Шерлок, пожимая плечами, пытался выяснить, какая есть практическая выгода от перечисленных Джоном доводов для его дела, потом отмахивался и задумчиво замирал, складывая пальцы под подбородком, либо шевелил ими, так, словно перебирал невидимые струны.
Это было его классическое задумчивое состояние - ожидая такси, сидя в кресле с ногами, находясь в кабинете терпеливо ждущего прозрения Лестрейда. Он перебирал струны, и лицо его становилось задумчивым и отстранённым. Джон же представлял себе, как Шерлок брал скрипку.
Скрипка лежала в гостиной в своём футляре, всегда на одном и том же месте. Джон уже смог бы с первого взгляда, а точней с первого прикосновения определить, что она была не безразлична хозяину, потому что только на подушечках пальцев, если провести по футляру, не оставалось даже тонкого слоя пыли. Все остальные вещи были обычно ею покрыты. Простая дедукция. А вот "привязанность" Джон употреблял просто так, мало ли музыкантов привязаны к своим инструментам. Нельзя трогать без спроса, нельзя просить "можно попробовать?" Можно лишь молча слушать. Шерлок не так уж часто играл. Обычно, погружённый в задумчивость, он сидел в кресле, поставив скрипку корпусом на колени, иногда прижимая к животу, придерживая за гриф и, едва касаясь, перебирал струны. Поддевал длинным указательным пальцем струны по очереди - соль малой октавы, ре, ля первой октавы, ми второй октавы, - и улыбался, отпуская. Каким-то своим мыслям.
- Сыграй что-нибудь? - попросил как-то вечером Джон, развернувшись к Шерлоку, экран ноутбука светился белым листом ворда в полутьме гостиной.
Указательный палец, поддевший струну, провёл по ней снизу вверх, Шерлок мрачно взглянул на Джона, ничего не ответил. Он был занят. Только Джон жестоко ошибался, считая, что своими мыслями, потому что Шерлок общался.
Одно дело, если трахаешь себя каким-нибудь предметом фаллической формы. Джону приходилось на гражданке, да и на службе извлекать из заднего прохода мрачно краснеющих неудачников всякое. Овощи, шариковые ручки, ручки чего-нибудь, анальные шарики, фонарики, плееры, один раз сотовый телефон даже . Развлечения скучающих современников, Джон уже даже не смеялся. По меньшей мере, не приходило тратить деньги налогоплательщиков на лекарства от гонореи. Фетишизм давно стал просто фишкой для попробовать, частью мастурбации, сексуальных практик в том числе и в парах -гетеросексуальных, гомосексуальных. Почему бы не причинить себе очередных приятных ощущений? Или, скажем, виски, скотч, коктейль, в зеркале в полутьме своё обалдевшее лицо или улыбка Кровавой Мэри - говорю же, выпивка, вечерний просмотр сериала, после похода в бар, в боулинг, в кино, уличная потасовка, иногда одиночество. Причинить удовольствие бывает интересней, чем доставить.
Джону было плевать. Он уже забыл, что в детстве у него были родители трудоголики, церковная служба по воскресениям под строгим оком верующего деда, сестра-лесбиянка, а сам он был едва ли не влюблён в старого плюшевого мишку. Мишку выбросили во время очередной весенней уборки - нечего мусор копить. Конечно, в пять лет он ревел дня три.
Переживи и иди дальше - формируй социально-одобряемые привязанности. С переменным успехом.
Шерлок как-то избежал этой необходимости.
Джон случайно это узнал, конечно же случайно, вообще бессонница - штука раздражающая и приводящая к тому, что слышишь лишнее из комнаты родителей или сестры, у которой осталась ночевать подруга, когда просто идёшь попить водички. Ночью дом отличается от того, что есть днём. Ночью иногда оживают игрушки, домашняя техника, вещи, Джон знал это, когда был маленький, а потом забыл. Просто проснулся и пошёл формировать социально-одобряемые привязанности в одушевлённом мире. С переменным успехом.
В комнате Шерлока горел свет. Когда же Холмс спит? Джон, проходя по коридору мимо его комнаты, невольно задержал шаг, прислушиваясь. Из щели лился свет.
Чем можно заниматься в такое время? Размышлять? Общаться? Заниматься... Джон отшатнулся, но потом опять придвинулся, подглядывая. Подглядывать нехорошо, сестра когда-то приложила ему за это, у сестры уже тогда были тяжёлая рука и мужское имя.
Шерлок был обнажён, полностью обнажён. Для того, чтобы онанировать, редко раздеваешься догола. Если, конечно, не в дУше. А ещё запираешься. Не запираться простительно только когда вваливаешься в квартиру, в комнату с любовницей, которую так нестерпимо хочется, настолько надо сейчас, что других мыслей просто не остаётся. Шерлок стоял посреди комнаты, длинный и худой, в руках он держал скрипку. У Джона нестерпимо зачесался нос. Шерлок держал скрипку за гриф на уровне лица и улыбался, потом прижал её к груди, почти безволосой, но волосы были тёмные, потому были хорошо видны. Про женщин иногда говорят "скрипки", но редко кто выдаёт скрипки за женщин. Джон никак не мог понять, что он не спит. Реальность отступила назад. Шерлок не пытался просто засунуть скрипку грифом в задницу, чтобы потом получить помощь квалифицированного специалиста из-за повреждения слизистых и всё такое. Он её целовал. В струны, затем сместился в сторону деревянного корпуса, сместился до красивого изгиба "талии". Джон продолжал яростно тереть нос, взгляд его опустился ниже. Шерлок гладил свой наполовину вставший член. Джон на пару мгновений прикрыл глаза, пытаясь справиться с дыханием, ставшим мало послушным от шока, а когда открыл, то увидел, что Шерлок опустил руку со скрипкой, развернул последнюю боком к себе и теперь потирался о неё членом. Рука, которой он подрачивал себе, блестела, видимо Шерлок использовал смазку, и теперь не просто прижимался к деревянному корпусу, тёрся о её бок, об округлую выемку, которая образовывала скрипичную «талию», проводя вдоль неё членом. Он поднял голову, но, видимо ощущений было мало - лишь касание гладкого от лака дерева, а потому Шерлок, держа одной рукой скрипку за гриф, второй ладонью накрыл свой член, прижимая его к скрипке, и всё-таки издал какой-то нечленораздельный звук, похожий на горестный стон. Он кусал губы, Джон только в этот момент сообразил, что накусал свои так, что они теперь побаливали. Это был какой-то форменный идиотизм, это было как-то... неправильно. И дело не в фетишизме. Шерлок что-то прошептал, страстно и отрывисто, совсем неразборчиво -слова не для чужих ушей - для скрипки. Он медленно возбуждался от своих движений, толкался вперёд, тёрся вдоль округлой выемки, то и дело прижимаясь головкой к верхней части выемки, как бы упирался в неё. Постепенно его движения становились всё быстрей, ритм сбивался. Шерлок шумно дышал, постанывая на выдохе, и выглядел так, будто ноги его уже не держат. Во всяком случае, он вскоре на самом деле медленно опустился на колени, после чего Джон расслышал.
- Вот так, хорошо... милая.
Произнося это, Шерлок что-то нашарил на полу, и Джон понял, что это был смычок. Холмс поднёс гриф скрипки завитком ко рту и, беря его в рот, медленно провёл смычком по струнам, едва касаясь. Звук напоминал стон. Джон нервно ёжился, мысли скакали, горели уши. Стоило бы отойти от двери, мало ли какие фантазии, мало ли как, мало ли что делает человек, чтобы... Но отойти не получалось. Шерлок сидел на полу на коленях, абсолютно голый, и теперь занимался смычком, но скрипку положил не на пол, держал на коленях, прислонив грифом к плечу. Джон сощурился, пытаясь разобрать, что тот делает теперь, и чуть не издал нервный смычок, поняв - он надевал на смычок презерватив.
Джон отшатнулся от двери, увиденного было достаточно. Издали он всё ещё смутно различал, как Шерлок встаёт на колени, заводит руку за спину, прогибаясь в пояснице, чтобы ввести в себя смычок, продолжая вылизывать завиток скрипичного грифа, теперь спускаясь и к колкам. Джон не сомневался, что если бы скрипка не была временно нема на тот момент, она бы продолжала постанывать.
Пишет Гость:
01.06.2011 в 20:26
окончание
Иногда ночами вещи оживают. Джон про это просто забыл.
Он пошёл спать, ни о чём особенно не думая, и забыв про то, что хотел пить.
Наутро шок отступил, так что Джон ощущал скорее стыд за то, что бесстыже подглядывал за соседом. Мало ли маркеров, вытянутых рукояток чего бы то ни было, влажных флаконов в дУше, мало ли чего... Но одно дело - удовлетворять себя предметом, другое - удовлетворять предмет собой, то есть обоюдно. Грань была зыбкой, и уже где-то за пределами здравого смысла.
Весь день Шерлок был очень занят расследованием и относительно благодушен. А вечером... сидел в кресле, держа скрипку в руках, но теперь Джон видел, что не в руках, а на руках. И вновь находил с ней общий язык, в отличие от людей, с которыми успел пообщаться за день. И от этого становилось муторно и жутковато. Её гриф интимно упирался ему в плечо, так бы могла положить головку хорошенькая женщина, мальчик, в конце концов. Джон ненавидел себя и свою бессонницу. Шерлок устало перебирал струны скрипки от соль до ми, и скрипка могла бы вздохнуть, но Джон вздохнул за неё. Нет, конечно, это было, мягко говоря, необычно, возможно даже психотично, но Джон мог бы, пожалуй, постепенно привыкнуть и к этой мысли (хотя никогда не притронется к этой скрипке). Гриф чуть развернулся, и Джону показалось, что Шерлок сейчас поцелует его, но тот лишь зевнул, прикрыв рот рукой и чуть развернул скрипку так, что в её корпусе, возле изгиба эфа, меркнул слабый отсвет. Джон решил, что ему нужно прогуляться, пообщаться с нормальными людьми, обычными, то есть. А не с Холмсами. Интересно, чем занимается любовью Майкрофт? Со своим зонтом?! Трахаться предметом - одно, заниматься с ним любовью - другое. Джон решил, что нужно ещё и выпить.
- Прогуляюсь, - бросил он не шелохнувшемуся Шерлоку, после чего торопливо выскочил за дверь, оставив в квартире на Бейкер-стрит скрипку и её человека.
URL комментарияИногда ночами вещи оживают. Джон про это просто забыл.
Он пошёл спать, ни о чём особенно не думая, и забыв про то, что хотел пить.
Наутро шок отступил, так что Джон ощущал скорее стыд за то, что бесстыже подглядывал за соседом. Мало ли маркеров, вытянутых рукояток чего бы то ни было, влажных флаконов в дУше, мало ли чего... Но одно дело - удовлетворять себя предметом, другое - удовлетворять предмет собой, то есть обоюдно. Грань была зыбкой, и уже где-то за пределами здравого смысла.
Весь день Шерлок был очень занят расследованием и относительно благодушен. А вечером... сидел в кресле, держа скрипку в руках, но теперь Джон видел, что не в руках, а на руках. И вновь находил с ней общий язык, в отличие от людей, с которыми успел пообщаться за день. И от этого становилось муторно и жутковато. Её гриф интимно упирался ему в плечо, так бы могла положить головку хорошенькая женщина, мальчик, в конце концов. Джон ненавидел себя и свою бессонницу. Шерлок устало перебирал струны скрипки от соль до ми, и скрипка могла бы вздохнуть, но Джон вздохнул за неё. Нет, конечно, это было, мягко говоря, необычно, возможно даже психотично, но Джон мог бы, пожалуй, постепенно привыкнуть и к этой мысли (хотя никогда не притронется к этой скрипке). Гриф чуть развернулся, и Джону показалось, что Шерлок сейчас поцелует его, но тот лишь зевнул, прикрыв рот рукой и чуть развернул скрипку так, что в её корпусе, возле изгиба эфа, меркнул слабый отсвет. Джон решил, что ему нужно прогуляться, пообщаться с нормальными людьми, обычными, то есть. А не с Холмсами. Интересно, чем занимается любовью Майкрофт? Со своим зонтом?! Трахаться предметом - одно, заниматься с ним любовью - другое. Джон решил, что нужно ещё и выпить.
- Прогуляюсь, - бросил он не шелохнувшемуся Шерлоку, после чего торопливо выскочил за дверь, оставив в квартире на Бейкер-стрит скрипку и её человека.